Анализ мировой экономики, несомненно, будет неполным без анализа экономики постсоциалистических стран, испытывающих ныне болезненный трансформационный процесс. Их роль в мировой экономике, несомненно, будет нарастать. Главной из этих стран является, конечно, Россия.
Советская экономика представляет собой величайший парадокс
XX века. Все видимые успехи были добыты огромной ценой, ради иллюзии создания самого передового общества на земле или под лозунгом догнать и перегнать
концентрировались гигантские трудовые, финансовые и материальные ресурсы.
Командно-административная модель советской экономики вполне соответствовала политическому режиму – режиму абсолютной власти, одного человека, одной идеи, одной партии, одного плана. Падение темпов роста производства и агония такой экономической системы стали, в свою очередь, главным фактором расшатывания и последующего развала тоталитарной политической системы.
Тем не менее коммунистическая пропаганда создавала образ советской экономики как экономики процветающей, успешно догоняющей Запад, имеющей преимущества перед ним едва ли не во всех отношениях. Однако это была экономика ограбленной своими же правителями страны, значительная часть населения, которая волочила полунищее существование. Это была экономика, в которой производитель не был заинтересован в удовлетворении реальных потребностей населения, а потребитель был зарегламентирован при удовлетворении своих нужд. Товары народного потребления всегда были дефицитны.
Спросите, устраивала ли советское общество такая экономика? Похоже, что да. Это объясняется умелой пропагандской обработкой, отсутствием у людей малейшего представления о том, что жизнь может быть иной. Но с течением времени советская экономика подверглась эрозии и в конце концов рухнула. Сама же жизнь, сама история потребовала перехода
на рыночные рельсы из-за расточительности и неэффективности советской экономики.
Практически 2 фактора разрушили экономику бывшего СССР – отсутствие в ней товарно-денежных отношений с их механизмом конкуренции
и внутренне инициируемого, т.е. ограниченного, научно-технического прогресса.
И в наши дни мы сплошь и рядом встречаемся с ностальгией по прошлому, по примитивным советским оценкам и иллюзиям. Когда же подвергаются критике современные, зачастую весьма неприглядные реалии, то стремятся всячески скрыть, что они зародились задолго до реформы. Поэтому нельзя говорить об окончательном крахе прежней системы. Во многих посткоммунистических странах она, так или иначе, регенерируется, воспроизводится. И следовательно, нельзя ослаблять внимание к анализу её корней, процессов её эволюции, причин живучести.
Важно ответить на вопрос: что означал уход от рынка, от товарно– денежной экономики и насильственное формирование нерыночной, плановой? Как показала жизнь, эта экономика оказалось способной решить конкретные задачи на ограниченном пространстве и на сравнительно короткий заданный срок. Она достигла успехов при отборе «ведущих звеньев» и концентрации ресурсов на заданных направлениях (опять же на короткий срок.) Эта экономика была эффективной в годы войны, она оказалось способной удовлетворять потребности фронта и тыла за счет невероятного уменьшения потребления и падения жизненного уровня народа, она могла обеспечить сооружение крупнейших промышленных объектов за счет урезания затрат на все другие нужды общества.
Но эта экономика хронически не справлялась с задачами удовлетворения обычных потребностей людей во всем их разнообразии, устойчиво и с перспективой, не чрезвычайными, а обычными нормальными методами. По – существу, это было расплатой за те, казалось бы, «успехи», которые достигались чрезвычайными методами экономической мобилизации. Прошлое надо пересматривать, прежде всего, ради лучшего понимания настоящего и будущего.